Наивно было полагать, что Кремль затеет такую колоссальную акцию, с точки зрения международной политики очень сложную и очень требовательную с рядом неизвестных, которые никто из живых не мог предсказать с большой достоверностью, а с точки зрения внутренней политики частично рискованную, с целью “освобождения” территорий ЛНР и ДНР.
Наивно было полагать, что они сделают это для того, чтобы «конфедерализировать» Украину с приходом к власти нового правительства. Наивно было полагать, что все это вроде бы теперь серийно провозглашаемые Херсонская, Николаевская, Харьковская, Одесская и другие народные республики… Все это наивно, ибо при подсчете возможных издержек и выгод украинской операции в Москве как раз и имели знать, что их ждет.
Что их ждет, уже было объявлено, прямо с осени 2021 года, оставалось только перечислить и количественно оценить как более-менее вероятное. Из-за объявленных огромных затрат нельзя было ставить «маленькие» политические цели. Потому что, будь политические цели поставлены “малыми” или “большими”, издержки для России, включая все видимое, от санкций, через объявление России отступническим государством до действий коллективного Запада через международные организации везде, где только можно, до Москвы политически изолированные, экономически истощенные и политически дестабилизированные внутри страны и за рубежом, они, безусловно, останутся прежними.
Именно поэтому политические цели поставлены «высоко», а в стратегии их достижения Украина — лишь средство, инструмент, который используется. Само собой разумеется, что интерес России и русских к судьбе Украины и украинцев существует, большинство до сих пор убеждено, что это один народ, трагически разделенный политикой, или что это два братских, максимально близких народа одного и того же народа. корни. Именно поэтому, в отличие от «западного отношения», Россия очень заинтересована в этом «украинском деле». Но, глядя на нынешние события и сложившуюся расстановку сил на «международной арене», Украина «служила» совсем для другой цели.
На военном уровне выяснилось, что США не готовы защищать своих вассалов. Их военная мощь хоть и огромна, но полезна для дисциплинирования Ирака, Афганистана, Ливии или ФР Югославии, но когда необходимо вступить в прямой вооруженный конфликт с Россией, они отступают. Компенсаций в виде поставок оружия украинским силам недостаточно, чтобы изменить эту картину. План превращения экстремистских группировок в партизанские отряды, которые подготовят для русских «новый Вьетнам», также подвергался сомнению по ряду причин, и это не изменит этого вывода, постепенно преобладающего в незападной части мира. НАТО показало слабость, и это конец.
В политическом плане конечной целью Соединенных Штатов была мобилизация членов НАТО и ЕС, при этом Япония и Австралия присоединились в качестве двух региональных держав (и несколько других более мелких стран), а Турция отсутствовала как один из самых важных членов НАТО.
Не «международное сообщество изолировало Россию», как настойчиво повторяет канцлер Германии, а международное сообщество было разделено на западное меньшинство и незападное большинство при принятии решения о том, как реагировать на Россию.
Голосование в Генассамблее ООН — маленькое утешение за то, что не вводят санкции и не участвуют в мерах по изоляции Москвы. В экономическом плане последствия для европейских стран более драматичны, чем для России, с тенденцией к усугублению в обозримом будущем. Рост цен на энергоносители, продукты питания, металлы и крах давних распределительных цепочек угрожают конкурентоспособности европейской экономики и предвещают драматические события. Не в лучшем положении находятся и США, поскольку эскалация украинского кризиса была использована для запуска процесса дедолларизации мировой экономики.
Таким образом, стратегия России направлена на радикальное и быстрое снижение потенциала военной, политической и экономической мощи западного блока во главе с США с использованием ряда инструментов (от энергетики, зерна и внешней торговли в национальных валютах до весьма динамичных и масштабных дипломатическая деятельность на двустороннем уровне, благодаря которой оказывается открытая или негласная поддержка реализации этой стратегии важными центрами силы, в том числе членами БРИКС и рядом региональных держав в разных частях мира).
В этом контексте военный прогресс на земле, быстрее или медленнее, а также военные цели, установленные в Украине (какой бы вариант ни был), не имеют решающего значения, поскольку приоритет отдается политическим целям. Безусловно, недостатком такого подхода является то, что провал военной операции поставил бы под угрозу реализацию стратегии и достижение политических целей.
Но, учитывая развитие ситуации до сих пор, уничтожение украинских войск (потери в технике, технике, вооружении и живой силе невосполнимы, украинские войска практически остались без сил РВ и ПВО, ВМФ, значительной части механизированных – бронетанковых частей и непреодолимые проблемы со снабжением на такой большой территории и длинной линии фронта) и превосходство русской армии, в конце концов, этот вопрос не должен подвергаться сомнению.
На самом деле наибольшую опасность для поддержания военного прогресса представляла поддержка общественным мнением таких действий и возможная демотивация офицеров и солдат к участию в них. Здесь тоже надо вернуться к заявлениям Урсулы фон дер Лайен и американской тактике. Путин уходит, потерпите еще немного.
Выяснилось, однако, что Путин укрепил свой рейтинг в общественном мнении, давно не имел такой поддержки, что мотивация продолжения военного продвижения выше, чем в начале операции, и что американское предпочтение тактики в среднесрочная перспектива может оказаться фатальной. Провал в планировании остановит дальнейшую реализацию великой стратегии, начатой во времена правления Збигнева Бжезинского. То, что вассалы будут продолжать хором повторять политкорректность, и тем самым пытаться угодить тому, кто до сих пор обо всем спрашивает в западном блоке, реальности не изменит.
Наоборот, это повлияет на продолжение самообмана, и плохое представление о том, что эскалация украинского кризиса в глобальном масштабе продлится. Это не фильм, это не декларация принципа «я за русских, я за американцев», а (гео)политическое землетрясение, которое переконфигурирует известные доселе международные отношения, меняет относительный силовой потенциал отношений между ключевыми действующими лицами и радикально меняет мир, в котором мы жили до сих пор.