Одним из пассажиров рокового рейса “Москва-Мурманск” компании “Аэрофлот” 5 мая был мэр ЗАТО г. Североморск Владимир Евменьков. Ему удалось спастись во время пожара на борту лайнера.
Евменьков рассказал корреспонденту радиостанции “Север FM” о том, как разворачивались события на борту аварийного Sukhoi Superjet 100.
«Первое, что хочу отметить, на борту не было абсолютно никакой толкотни, во всяком случае, я ее не видел. То, что люди стояли в проходах, да, это действительно, было.
Например, я выходил далеко не первым и когда поднялся со своего места, идти вперед было невозможно. Передо мной стояли женщина с ребенком, но они даже не шли, видимо, боялись надышаться угарным газом, и в этот самый момент бежать к выходу означало бы бежать по людям.
Поэтому какое-то время я, например, просто стоял в проходе. Повторю, идти вперед было нереально, впереди были люди. Только когда началось движение, я пошел вперед. В этот момент дверь справа уже была открыта и надувной трап развернут.
Дверь с левой стороны заклинило от удара, и бортпроводница никак не могла ее открыть. Я остановился рядом как раз в тот момент, когда она справилась. Дверь была открыта, трап раскатился, и пассажиры стали спускаться на землю и через левую дверь. Аварийного выхода в середине самолета у «Суперджета» нет».
На вопрос о панике на бору Евменьков рассказал следующее:
«Что называть паникой? Крики были. Это я вам точно могу сказать. Как таковой задымленности я не почувствовал. На видео видно, что горел хвост самолета, я сидел на 6 ряду, поэтому сказать, что горело возле нас, не могу. Что касается экипажа, то две девчонки бортпроводницы, которые открывали двери аварийных выходов, по сути нас и спасли».
По словам Владимира Евменькова пассажиры практически сразу после начала полета почувствовали неладное:
«Лично я это понял, когда на взлете мы поднялись к облакам и, видимо, вошли в грозовой фронт, потому что я сидел возле иллюминатора и физически видел, что в правый двигатель два раза ударила молния.
Было два очень громких удара и две вспышки, но двигатель не загорелся. Не знаю, работал он дальше или не работал, но он не горел это совершенно точно.
Потом стало понятно, что полет идет нештатно, потому что мы прекратили набор высоты, летели под облаками, внизу видели землю и совершали круги вокруг аэропорта. Я видел по соседям, что у людей посуровели лица.
Паники не было. Затем прозвучало объявление, что по техническим причинам мы вынуждены вернуться в Москву, в аэропорт вылета. Мы начали снижаться. Снижались долго. Через какое-то время снова было объявление, что самолет готов к посадке, нужно приготовиться и началась сама посадка, которая закончилась трагедией».
Во время посадки события, по словам Евменькова, разворачивались следующим образом:
«Когда выпустили шасси и мы коснулись полосы, то подпрыгнули вверх, затем снова опустились и вновь подпрыгнули и во второй раз даже выше, чем в первый. Потом загорелся двигатель. Что в этот момент происходило в салоне не знаю, смотрел в иллюминатор.
После второго удара мы опять подпрыгнули и, когда скакнули третий раз, видимо, обломилась стойка шасси, потому что мы упали на бок, нас развернуло и потащило уже по полосе. Самолет шел поперек и в этот момент стало явственно ощущаться, что мы теряем скорость и вот-вот остановимся.
Я оторвался от иллюминатора, посмотрел и увидел, что люди вскочили со своих мест. Обратил внимание, что семья с левого ряда: мужчина, женщина и ребенок опустились на пол и передвигаются по полу. Тут стало понятно, что бежать вперед – это все равно, что бежать по людям, поэтому все те, кто это видел просто встали и ждали, когда можно будет эвакуироваться. Как только открылся проход, все стали выходить».
Как сообщали федеральные СМИ, Владимир Евменьков спасся во время пожара на SSJ 100, но получил отравление угарным газом.
Фото: открытые источники
